очень длинный текст, но поверьте, он того стоит...

Погибшие:
Команда:
Джефф Бент, защитник, 25 лет
Роджер Байрн, защитник, 29 лет
Эдди Колман, полузащитник, 21 год
Дункан Эдвардс, нападающий, 21 год
Марк Джонс, полузащитник, 24 года
Дэвид Пегг, полузащитник, 22 года
Томми Тэйлор, нападающий, 26 лет
Лайам (Билли) Вилан, полузащитник, 22 года
Уолтер Крикмер, секретарь клуба, 
работавший там и в годы войны
Берт Уолли, старший тренер, 
бывший игрок «МЮ»
Том Карри, тренер
Журналисты:
Альф Кларк
Дон Дэвис
Джордж Фоллоуз
Том Джексон
Арчи Лидбрук
Генри Роуз
Эрик Томпсон
Франк Свифт
Другие погибшие:
Капитан Кеннет Пеймент, второй пилот
Бела Миклос, турагент
Вилли Сатинофф, болельщик
Том Кейбл, стюард

Спаслись:
Команда:
Сэр Мэтт Басби
Джонни Берри
Джеки Бланкфлауэр
Сэр Бобби Чарльтон
Билл Фоулкс
Харри Грегг
Кен Морганс
Альберт Сканлон
Деннис Вайоллет
Рэй Вуд
Журналист:
Франк Тэйлор
Фотографы:
Питер Ховард
Тед Эльярд
Пассажиры:
Миссис Вера Лукич и ее ребенок
Миссис Миклос, вдова турагента
Мистер Н. Томасевич, пассажир
Члены экипажа:
Джеймс Тейн, капитан
Розмари Чевертон, стюардесса
Маргарет Беллис, стюардесса
Джордж Уильям Роджерс, связист

Матч с «Црвеной Звездой» оказался последним для «Малышей Басби»

6 февраля 1958 Все, кто был на борту, находились в хорошем и расслабленном состоянии, когда самолет прибыл на германскую землю. Кто-то играл в карты, кто-то болтал о последних новостях, кто-то читал книги и журналы, которых было полно вокруг. Атмосфера была обычной перед полетом: немного нервной, но игра в карты и болтовня расслабляли. Некоторые даже спали. Около 14-00 G-ALZU AS 57 со своим капитаном Кенетом Рейментом (Kenneth Rayment) был готов к очередному взлету. Его партнер капитан Джеймс Тейн (James Thain), управлял самолетом до этого, так что теперь они поменялись ролями. В 14-31 вышке аэропорта сказали, что 609 ZULU тронулся и капитан Джеймс Тейн, уже позже после катастрофы, описал, что произошло дальше: «Кен открыл дроссели, которые были между нами, в позицию «полностью открыты» и мы синхронно нажали на необходимые рычаги, открыв дроссели до конца. Я скомандовал: «Полный вперед!» Двигатели зазвучали, но мы сразу почувствовали, что что-то не так. Двигатели работали очень неровно. Самолет уже начал разгоняться, но Кен нажал на тормоз. Спустя 40 секунд самолет уже стоял на месте». Дункан Эдвардс послал телеграмму своей домохозяйке в Манчестер. В ней он говорил о задержке. Телеграмма была доставлена уже после катастрофы в 17-00. «Все вылеты запрещены, возвращаемся домой завтра». «Когда мы начали второй разгон, то решили, что откроем дроссели чуть раньше, чтобы раньше запустить двигатели. Итак, мы получили разрешение на вторую попытку, но и во второй раз случилась та же проблема – двигатели глохли. Пока самолет дозаправляли, пассажиры пошли выпить немного кофе». Вспоминает защитник Билл Фоулкс: «Мы играли в карты почти всю дорогу от Белграда до Мюнхена, и я помню, что когда мы вышли из самолета, было очень холодно. После первой неудачной попытки взлета я заметил, что некоторые из пассажиров начали немного волноваться, когда же не удалась вторая попытка, то все смолкли. Через четверть часа нас опять попросили зайти в самолет. Мы зашли в самолет, но уже никто не играл в карты … Я положил колоду в карман и откинулся назад в ожидании третьей попытки. Я сидел примерно в середине самолета рядом с окном. Мэтт Басби и Берт Волей (Bert Whalley) сидели вместе позади нас, и я помню, что Марк Джонс, Томми Тейлор, Дункан Эдвардс и Эдди Колман сидели позади». Дэвид Пегг встал и сказал: «Мне не нравится здесь, здесь не безопасно» и ушел назад к остальным игрокам. Я видел, как Фрэнк Свифт тоже ушел назад. Остальные сидели неподалеку от меня». Капитаны обсуждали проблему с техническим служащим аэропорта, и в 15-03 609 ZULU начал третью попытку. Капитан Тейн так описывает ее: «Я сказал Кену, что нам исправили двигатели, и что я контролирую дроссели. Кен открыл их на 28 позиций. Двигатели работали устойчиво, и мы тронулись вперед. Он продолжал открывать дроссели, я помогал ему, пока они не стали полностью открыты. Он сказал: «Полный вперед!», я проверил показатели и подтвердил команду». «Затем я снова заметил проблему с двигателями и сказал об этом ему. Он закрыл дроссели. Я взглянул на спидометр и увидел цифру 105 и она была нестабильна. Когда она добралась до отметки 117, я сказал в рацию: «Велосити 1! Наш полет в опасности!». Внезапно скорость упала до 112, а затем до 105. Кен закричал: «Боже! Мы не справляемся!». Я взглянул вперед и увидел снег, дом и дерево рядом с аэродромом». 




7 февраля 1958 После катастрофы Элизабетан (Elizabethan – название самолета) был практически неузнаваемым. Самолет задел дом, который сразу загорелся. В его центре лежало то, что совсем недавно было его серединой. Фюзеляжем задело дерево. Взорвались, находившиеся рядом с домом бочки с горючим. Билл Фоулкс помнит все это: «Задняя часть самолета просто пропала. Я выбежал так быстро, как смог. Я просто бежал и бежал. Затем я развернулся и осознал, что самолет не будет взрываться и вернулся. На той дистанции я мог видеть горящие остатки самолета. Я побежал назад. Роджер Берн был пристегнут к своему креслу, Бобби Чарльтон лежал неподвижно в другом сиденье. Затем появился Гари Грегг и мы начали искать тех, кому еще можно было помочь». Два одноклубника помогли Мэту Басби, который был тяжело ранен, Бобби Чарльтон поднялся и пошел помогать нам. Всех раненых отвезли в больницу Rechts de Isar в Мюнхене. Это было за день до того, как мы осознали величину трагедии. Мы зашли в палату и увидели Мэта Басби с кислородной маской, и Дункана Эдвардса, который был очень тяжело ранен, и Бобби Чарльтона с перевязанной головой, Джеки Бланчфлауэра с перевязанной рукой и порезанным лицом. Альберт Сканлон лежал с закрытыми глазами. У Рэя Вууда была контузия, Кен Морганс и Джонни Берри просто лежали в своих постелях. Я поговорил с медсестрой и она сказала, что у Дункана больше шансов выжить, чему у Джонни… Мы подошли к постели Фрэнка Тейлора – он был единственным журналистом в палате. Он спросил, не хотим ли мы выпить с ним пива. Как и мы, он не до конца понимал, что случилось вчерашней ночью. Когда мы уже хотели уходить, я спросил медсестру о том, где можно увидеть остальных ребят. Она выглядела смущенной, поэтому я снова спросил: «Где остальные уцелевшие?». Она ответила: «Остальные? Нет никаких остальных, они все здесь. Только тогда мы осознали чудовищность произошедшего. Детей Басби больше не существовало». Роджер Берн, Геофф Бент, Марк Джонс, Дэвид Плегг, Лиам Вилан, Эдди Колман и Томми Тейлор погибли сразу. Секретарь Клуба Волтер Крикмер тоже погиб вместе с тренером Томом Карри и еще одним тренером Бертом Воллей. Дункан Эдвардс и Джонни Берри были смертельно ранены и боролись за свои жизни. Мэт Басби получил многочисленные ранения и был единственным служащим Клуба, кто выжил. Восемь из девятерых спортивных журналистов погибли: Альф Кларк, Дон Дэвис, Джордж Фолоуз, Том Джексон, Арчи Лидбрук, Хенри Роуз, Эрик Томпсон и Фрэнк Свифт. Погиб один из капитанов самолета. Еще два пассажира погибли: туристический агент и болельщик. Девять игроков выжили, но двое из них: Джонни Берри и Джеки Бланчфлауэр никогда больше не играли в футбол. Два фотографа, жена турагента и два югославских пассажира (один с грудным ребенком) выжили. 21 человек погиб, 20 выжили. Из четырех, боровшихся за свои жизни, выжили только двое. Три недели спустя, Дункан Эдвардс и Кенетт Рэймент скончались в больнице. 




Последствия В тот викенд Юнайтед должен был играть с лидером Лиги – Вулверхемптоном на Олд Траффорд. Несмотря на долгое путешествие, все ожидали победы и сокращения четырех очкового отставания от них. Все ждали этой победы, … но субботние заголовки доносили невероятное сообщение: «Манчестер Юнайтед попал в авиакатастрофу … Мало кто остался жив …». ВВС вышло со срочным выпуском. Все слушали, но мало кто понимал значение происходящего, шок… Джимми Мерфи, друг Мэта Басби еще с военных времен, теперь был его ассистентом, а до этого был тренером сборной Уэльса. Он рассказывает: «Я всегда сидел рядом с Мэтом в его европейских путешествиях, но в тот раз я сделал то, о чем он меня попросил – не поехал с ним в Югославию. Честно говоря, я думал в тот момент гораздо больше о наших матчах, чем о матче в Югославии. Мы проходили в полуфинал, и это занимало все мои мысли, но мне не нравилось быть не с Мэтом». Джимми только что вернулся на Олд Траффорд из Уэльса, когда новости об авиакатастрофе застигли его: «Эльма Джордж, секретарь Мэта Басби сказала мне о том, что самолет разбился. Я не смог отреагировать. Он снова сказала мне. Я не мог понять и поверить. Затем она начала плакать. Она сказала, что многие погибли, но не знала как много. Она лишь знала, что кто-то из игроков погиб. Я не мог поверить. Ее слова шумели у меня в голове. Она ушла, а я пошел в свой офис. Я был в прострации и начал плакать». На следующий день Джимми Мерфи вылетел в Мюнхен и застыл оттого, что увидел там: «Мэт был в кислородной маске и он сказал мне: «keep the flag flying». Дункан узнал меня. Это было ужасно, ужасно!» Мерфи было поручено выстраивать Команду заново. Жизнь продолжалась, несмотря на трагедию и Манчестер Юнайтед снова должен был играть: «У меня не было игроков, но была работа, которую я должен был делать». Первые подробности появились в Stop Press. Около 18-00 был выпущен специальный выпуск Manchester Evening Chronicle: «Около 28 человек, включая представителей Манчестер Юнайтед, игроков и журналистов погибли вскоре после взлета в результате авиакатастрофы под Мюнхеном. Около 16 остались живы. Некоторые из них – члены экипажа». Газета, в которой работал Альф Кларк, вышла с материалом о том, что самолет не смог подняться и вылет задержался. Но спустя уже три часа вышел специальный выпуск, в котором были все подробности произошедшей катастрофы. Спустя 24 часа вся Европа уже среагировала на трагедию. Газета Evening Chronicle вышла с материалом о том, что насчитывается 21 погибший, а Мэт Басби борется за свою жизнь: шансы 50/50. В разных изданиях появлялась противоречивая информация о количестве погибших, пострадавших и выживших. На следующий день Манчестер оплакивал тела своих погибших героев, которые доставили ночью. Тела разместили в гимназии, чтобы родственники, друзья и другие люди могли проститься с ними. Тысячи болельщиков пришли, чтобы попрощаться и выразить свое уважение. По просьбе семей погибших, похороны были закрыты для посторонних, но болельщики Юнайтед стояли неподалеку и сопровождали всю церемонию в полной тишине. Все таксисты города работали бесплатно для тех, кто ехал на похороны. По телевидению постоянно показывали хронику катастрофы, на всех играх прошли минуты молчания и болельщики каждого клуба стояли, опустив головы. Конкурирующие клубы протянули руку помощи Юнайтед. Ливерпуль и Ноттингем Форест были первыми, кто ответил на просьбу о помощи. Футбол переживал чудовищную трагедию. Чтобы дать Юнайтед шанс выжить в высшей Лиге, Футбольная Ассоциация отменила правило, которое запрещало игрокам, сыгравшим в Кубке Англии в текущем сезоне, выступать за другой клуб в этом же соревновании. Юнайтед нуждался в игроках, и, отмененное ФА правило, позволило Джимми Мерфи начать процесс постройки новой команды. Первым приобретением был Эрни Тейлор (Ernie Taylor) из Блэкпула. Футбол возвращался на Олд Траффорд. Прошло 13 дней с момента катастрофы. Манчестер Юнайтед играл с Шеффилд Уэндсей в Кубке Англии. В этот холодный февральский день пришло 60 000 болельщиков. Болельщики открыто плакали на трибунах. Многие пришли в красно-бело-черных цветах, которые с того момента стали цветами Юнайтед. Предматчевая програмка содержала в себе статью о трагедии. В том месте, где должен был быть напечатан состав МЮ на игру – была пустота. Болельщикам предложили заполнить это самим. Кто-то вписал, просто слушая состав, который объявлялся через громкоговоритель. Гари Крегг на воротах и Билл Фоулкс справа в защите – они единственные, кто были на поле из основного состава. Остальные имена не были столь известными: левый защитник Ян Гривс (Ian Greaves), который играл до этого за юниоров МЮ, заменил Роджера Берна: «Я помню, что в раздевалке было очень тихо. Я не мог убрать Роджера из головы. Я сидел на его месте, носил его форму …». Правым полузащитником был Фредди Гудвин (Freddie Goodwin), пришедший в основу из резервного состава. Это была его первая игра за основу. Еще один игрок резерва – центральный полузащитник Ронни Коуп (Ronnie Cope). Левый полузащитник – Стэн Кроутер (Stan Crowther), чей трансфер никогда не будет забыт. Стэн играл за Астон Виллу и совершенно не собирался переходить в наш клуб. Вспоминает Джимми Мерфи: «Эрик Хьютон (Eric Houghton) был в то время тренером Виллы и именно он сказал Стэну, что мы интересуемся им. Стэн не хотел уходить из своего клуба, но Эрик взял его с собой на Олд Траффорд на игру с Шеффилд. По дороге на стадион Эрик снова сказал ему, что он должен помочь нам. Стэн сослался на отсутствие формы. Эрик сказал: «Не волнуйся. У меня все с собой». Мы встретились с представителями МЮ в 16-30 за час до игры и подписали контракт!» Колин Вебстер (Colin Webster) присоединился к МЮ в 1952 году, дебютировал в сезоне 1953/54. Он выигрывал Лигу Чемпионов в 1956 году спустя лишь 15 появлений в основе. Спустя то время, он не выступал в основе. Эрни Тейлор (Ernie Taylor), Алекс Доусон (Alex Dawson), Марк Пирсон – “Панчо” (Mark Pearson – “Pancho”) и Шей Бреннан (Shay Brennan), также выступали за основу в тот день. У Шеффилд Уэнсдей не было никаких шансов, ведь Манчестер Юнайтед под руководством Мерфи играл в память о своих погибших товарищах. Страсть трибун только подталкивала их. 3-0, таков окончательный счет. Игрок Шеффилд Альберт Куиксолл (Albert Quixall), который позже присоединится к МЮ, вспоминает: «Я не думаю, что тот, кто играл в тот вечер на поле или наблюдал с трибун, когда-либо забудет ту игру. Юнайтед играли со всем сердцем и не важно насколько хорошо они были сыграны, они все равно победили бы нас. Они играли вдохновенно. Мы играли не против 11 человек на поле, мы играли против 60 000 человек». 

Спустя два дня после этой игры скончался Дункан Эдвардс и боль трагедии всплыла с новой силой. 

Автор перевода приносит извинения за возможные технические неточности, возникшие в результате перевода технической части разговора пилотов самолета. 

В этот день погибла команда… Три раза наш самолет пытался взлететь с Мюнхенского аэродрома, и третья попытка стала катастрофой. Бушевала снежная буря, когда самолет врезался в землю в нескольких стах метрах от кона взлетно-посадочной полосы. Помню, как я смотрел в иллюминатор, когда самолет начал разбег. Мимо меня мелькали здания аэропорта самолет набирал скорость – 140 км в час… 160 … 180 … 190. сейчас мы взлетим, думал я, оторвемся от белой поземки, крутящейся по аэродрому, и полетим над мрачными, зловещими тучами. Но вместо этого самолет резко накренился и стал падать, словно подбитая чайка. Мы врезались в какое-то здание, оставив от него одни руины… 

Молодого человека, сидевшего прямо передо мной, выбросило метров на 60 от самолета вместе с креслом. Лицо его было все в крови, но, кроме этого, на нем не оказалось ни одной царапины. Молодого человека звали Бобби Чарльтон. Ему было 20 лет, и его совсем недавно приняли в состав команды "Манчестер Юнайтед". какое-то время он сидел в глубоком шоке, нечего не понимая. Когда он открыл глаза, то увидел своих друзей: Роджера Берна, капитана сборной Англии, Томми Тейлора, центрального нападающего, и Эдди Колмена, прекрасного полузащитника, ровесника Бобби Чарльтона. Все они лежали на земле – мертвые. Бобби не верил своим глазам. Ведь всего несколько секунд назад они сидели вместе, шутили, смеялись. Он заплакал. Когда на место катастрофы прибыли врачи, они забрали Бобби в больницу. В то время никто не верил, что он сможет когда-нибудь играть в футбол… 

Я оказался под обломками горящего самолета и остался в живых благодаря мужеству спортивного фотокорреспондента Питера Ховарда из "Дейли мейл". Рискуя собственной жизнью, он бросился под горящий самолет и вытащил меня оттуда. 

Эта трагедия – пожалуй, самая тяжелая в богатой истории английского футбола. Весь мир оплакивал гибель самой сильной команды Великобритании. Такого удачного состава игроков у нас никогда не было и долго еще не будет. Большинство из них были совсем юными. Они возвращались домой к своим родным после триумфальной победы над югославкой командой "Црвена Звезда" в финальном матче Кубка европейских чемпионов. За 54 страшных секунды их не стало. Я до сих пор убежден, что английский футбол и поныне не оправился от этого страшного удара. Погибло восемь футболистов…Восемь юношей… Восемь мужественных спортсменов. Они погибли с улыбкой на лице, не сознавая даже, какое блестящее спортивное будущее их ожидало. Два игрока сборной команды Англии, оставшиеся в живых, - Джон Бери и Джеки Бланчфлауэр не смогли больше вернуться в строй после тяжелейших травм, полученных в той катастрофе. 

Среди погибших было восемь журналистов – моих друзей и соперников в нашей нелегкой профессии. 

Стоит мне закрыть глаза, и я отчетливо вижу их всех, словно мы расстались только вчера. И так же отчетливо вижу всю команду. Мне хотелось бы рассказать об этой команде, о том, какой она была до своей гибели, и что стало с теми, кто остался в живых. 

Писать об этом нелегко, но я счет своим святым долгом отдать должное памяти великой команды и прекрасных людей – моих собратьев по перу. 

Я чувствовал себя в долгу и перед теми, кому обязан своей жизнью, - это врачи, сестры и нянечки; это любовь и забота жены и матери; это внимание огромной армии моих друзей во всем мире, друзей, которые образуют великое братство – братство спортивных журналистов. 

Немногим удалось пережить трагедию Мюнхена. Среди них были Бобби Чарльтон, Мэтт Басби и я. Мы стали друзьями. Нас объединяло то, что мы трое смотрели в глаза смерти, и то, что смогли вернуться в прекрасный мир спорта. 

В тот снежный день Бобби Чарльтон и не думал, что он сможет вернуться когда-либо в футбол. Но он вернулся и сыграл 106 матчей в составе сборной команды Англии, забив 49 голов, больше, чем любой другой английский футболист, игравший за сборную в 1966 году он привел английскую команду к победе на чемпионате мира. 

Фрэнк Тейлор, "Профессионалы", М., 1985г.

Снежная драма началась, когда самолет дважды возвращался из-за технических неполадок и таки пошел на третий – роковой – взлет. Хотя изначально предполагалось, что команда проведет ночь в одной из мюнхенских гостиниц. Почему была принята еще одна попытка поднять самолет, в котором обнаружились какие-то неполадки, к тому же в сложных погодных условиях? По чьей вине произошла катастрофа, которой можно было избежать? Вопросы чрезвычайно важные, но сейчас речь пойдет не об этом.
6 февраля болельщики «МЮ» отрываются от повседневных забот и находят минутку, чтобы вспомнить те события и в сотый раз прочесть комментарии тех, кто прошел через это. И весь мир солидарен с ними, кроме, пожалуй, некоторых особо одаренных псевдоболельщиков «Лидса», считающих своим долгом использовать трагедию в качестве дополнительной возможности уколоть врага – о самолетиках, запускаемых с трибун, известно всем. Но на них никто не обращает внимания – лишь презрительно смотрят в их сторону, – и просто хранят память о погибших. И у каждого свои мысли.

Кто-то прокручивает в очередной раз перед глазами картинку взлета. Дозаправка в Мюнхене. Игроки веселы, они радуются победе и выходу в полуфинал КЕЧ, пьют кофе и спокойно ждут. Некоторые играют в карты. Вот самолет взлетает, но возвращается. Потом снова выходит на взлет и снова возвращается. Карты уже погружены в карманы, лица сосредоточены, а в салоне пахнет страхом. Третья попытка была последней – на взлете неисправности дали о себе знать, и самолет, зацепив сооружения, разлетелся на куски. Кажется, даже слышатся крики людей и грохот разваливающейся махины.
Кто-то зачитывается интервью Бобби Чарльтона, который в последнее время не отказывается вернуться к тем болезненным чувствам тогда совсем еще юного паренька, который слишком рано узнал, как пахнет смерть. По признанию уже Сэра Бобби, он до сих пор едва ли не плачет, вспоминая тот день, однако сейчас уже может говорить об этом на людях: «Мы так долго не могли взлететь, что это вызывало беспокойство. Поначалу я не обратил на это внимания, потому что мы все находились под впечатлением нашей прекрасной игры, победы и выхода в полуфинал Кубка чемпионов. В Мюнхене был снег, однако я все еще не придавал значения тому, что что-то идет не так. Капитан объявил, что мы возвращаемся, но потом сообщил, что мы летим. Некоторые люди поменяли места, но мы с Деннисом остались там, где и были. Потом наш вылет снова отложили, но опять сказали, что все в порядке. Мы очень долго не могли взлететь, и в какой-то момент я обратил внимание, что все чувствуют то же самое беспокойство, что и я. Как вдруг самолет зацепил забор, и все поняли, что происходит что-то серьезное.
Я плохо помню, что было дальше, и когда я очнулся в своем же кресле, но в некотором отдалении от самолета, Харри Грегг сказал мне, что я был без сознания минут 10-15. Я еще не понимал, что случилось, и не знал, что Грегг проявил героизм, пытаясь спасти тех, кого можно было спасти.
Нас забрали в больницу, я проспал довольно долго, и только тогда картина начала проясняться. Прочитал в газете о катастрофе и захотел узнать все подробности произошедшего. 
Я сразу спросил о Томми Тэйлоре, Дэвиде Пегге и Эдди Колмане – тех, с кем я был особенно близок. Мне сказали, что никто из них не выжил. Я не мог понять, почему я оказался в 50 ярдах от самолета в своем кресле, практически невредимым, тогда как мои партнеры погибли. Не просто партнеры – друзья. 
Я думаю об этом каждый день. И чувствую свою вину. Я смотрел вокруг и видел тяжело раненых людей - я не могу это описать.
Я постоянно думал, чем можно помочь, но меня продержали в больнице две недели, не позволяя ничего сделать. Ко мне приходили мои товарищи, и я постоянно спрашивал у них, где Дункан Эдвардс. Когда я узнал, что он жив и находится в этой же больнице, я сказал, что должен увидеть его. Очень тяжело говорить о Дункане – он был великим игроком. Хотя, конечно, трудно говорить обо всем, что связано с Мюнхеном. Я понимаю, что люди хотят знать, но это очень личное, и только поэтому я очень долго не рассказывал об этом дне во всех деталях.
Мне все время казалось, что я не готов играть, несмотря на то что врачи констатировали полное выздоровление. Однако я вдохновился примером партнеров, которые смогли справиться с этим, и особенно на меня повлияла весть о смерти Дункана Эдвардса.
Первый матч после катастрофы - против «Шеффилд Уэнсдей» в Кубке Англии. Атмосфера была невероятной: 60 тысяч людей словно бы говорили, мол, что бы ни случилось, мы должны побеждать. Команда прекрасно отыграла и выиграла 3:0. После матча я зашел в раздевалку, и эмоции были настолько сильными, что я не забыл их до сих пор. У меня и у остальных в глазах застыли слезы. Именно в этот день я почувствовал, что хочу играть.
После Мюнхена стал вопрос о том, сможет ли выкарабкаться клуб и что будет, если мы вылетим или нас выгонят из-за недостаточного количества игроков в команде. Однако нам повезло – пришли люди, которые прекрасно себя проявили, и лучшим лекарством было чувство причастности к победам.
Разумеется, жизнь изменилась, и было понятно, что так, как раньше, уже не будет. С этого момента никто не думал о собственной карьере – мы старались за «Манчестер Юнайтед» и тех, кто погиб в Мюнхене. Свой первый матч я провел с «Вест Бромом» в Кубке Англии три недели спустя после Мюнхена.
В итоге мы добрались до финала, и это казалось чудом. Но мы должны были показать, что все еще сильны, и в этом не было личных мотивов. Чем меньше оставалось преград на нашем пути на «Уэмбли», тем острее я чувствовал, что мы все делаем для тех, кто не дожил до этого дня.
Мы не победили в финале, но главным было то, что клуб выжил. К тому же вернулся Мэтт Басби, и его появление в раздевалке «МЮ» перед матчем тоже было незабываемым. Он говорил немного, да это и не требовалось. Было вполне достаточно того, что он вернулся. Когда Басби вышел из больницы и воссоединился с тем, что осталось от его команды, его спросили, сколько времени понадобится, чтобы воссоздать коллектив. Он ответил: «5 лет».
В больнице я и все, кто спаслись, задавали один и тот же вопрос: «Что мы можем сделать?» На самом деле все просто – просто играть так, чтобы доказать, что мы никогда не забудем парней, которые не пережили дозаправку в Мюнхене».
 
Кому-то вспоминаются страшные сцены, описанные спасшимися участниками событий. Сэр Мэтт Басби с передавленной грудью. Роджер Байрн, сидящий в своем кресле, уже неживой. Крики и стоны раненых вокруг. Великая команда, которая оказалась бессильной перед обстоятельствами и которая в один момент превратилась в огромное количество простых людей, нуждающихся в помощи. 
 
Кто-то думает о Дункане Эдвардсе, по утверждениям многих, самом талантливом игроке своего поколения, который должен был стать легендой. Причем не только клуба, но и сборной. Ему был всего 21 год. Он был молод, амбициозен и чертовски силен. Остановить на поле его было невозможно – так утверждают те, кому повезло видеть Эдвардса в игре.
 
А кого-то, в частности автора, впечатляют рассказы Нобби Стайлза, которому тогда было 15. Он был игроком юношеской команды и, как это было принято в те времена, чистил бутсы своим кумирам – Дункану Эдвардсу, Эдди Колману, Роджеру Байрну.
Вместе с другими ребятами он находился в раздевалке, когда тренер сообщил им о катастрофе, но не сразу они осознали масштабы трагедии. По словам Нобби Стайлза, только по дороге домой он понял, что произошло на самом деле – «мир сошел с ума»: «Я выхватил газету у продавца и поймал себя на том, как странно видеть на первой полосе фотографии Роджера Байрна, Джеффа Бента, Эдди Колмана, Марка Джонса, Дэвида Пегга, Томми Тэйлора и Билли Вилана. Все они погибли. Коли погиб. Как он мог умереть?! Я чистил его бутсы. Никто из них не мог умереть, но тем не менее это было правдой.
Мне стало плохо. В раздевалке мы смеялись, предполагая, что кто-то мог сломать ногу и предоставить кому-то из нас шанс.
Я пошел в церковь и все время молился. Молил о том, чтобы The Chronicle ошиблась или ужасно пошутила. Я не знаю, сколько времени провел там, час или два, потом пошел домой.
Они погибли, но жизнь продолжалась. И потому я разогрел обед, как велела мама утром, в той, другой жизни.
Потом были похороны. Я в последний раз вычистил до блеска бутсы Коли – больше я никогда не увижу на поле его плавных и быстрых движений.
Какое-то время казалось, что единственное, что держит «МЮ», - это то, что Дункан Эдвардс все еще жив. 15 дней он боролся за свою жизнь, но сердце его не выдержало. На его похоронах викарий сказал, что будут появляться талантливые игроки, даже гении, но есть только один Дункан Эдвардс».
 

Других трогает откровенность признаний Билла Фоулкса, который однажды довольно подробно описал произошедшее: «Этой катастрофы не должно было быть – эта мысль не покидает меня все эти годы. Я не чувствую себя виноватым в том, что я выжил, - мне чертовски повезло. Но меня бесит то, что катастрофы могло не быть. Это так дорого стоило клубу, это так дорого стоило стране.
У меня была бутылка джина, которую я положил на верхнюю полку. Результат ее падения мне на голову – единственное повреждение, которое я получил.
...Было очень много снега, и я думал, как же мы взлетим. Когда мы в третий раз вышли на взлет, Дэвид Пегг сказал мне, чтобы я сел в хвосте самолета, потому что там безопасней. Кенни Морганс последовал моему примеру, а Билли Вилан сказал: «Я готов. Я уже совершил акт покаяния». И в этот момент всем стало страшно.
Самолет дергался и двигался недостаточно быстро, послышались стуки, и все вокруг завертелось. Через мгновение я сидел на своем месте, а ноги мои касались снега.
Я увидел Мэтта Басби, Бобби Чарльтона, Денниса Вайоллета и Джеки Бленкфлауэра – все они были без сознания. Харри Грегг выносил из самолета ребенка – лицо Харри было в крови.
Когда я узнал, что Дункан Эдвардс в больнице, я навестил его. Он пытался что-то сказать, но я мало что разобрал. Я спросил у сестры, каковы его шансы, и когда она сказала, что 50 на 50, я почувствовал облегчение: Дункан – крепкий парень, и если кто-то может это пережить, то только он. Он боролся за свою жизнь, но Эдвардс не выжил.
В больнице я нашел нескольких наших, и тогда мне показалось, что не все так плохо. Однако когда я спросил, где остальные, мне ответили, что они погибли.
Это было ужасно. Мне понадобилось очень много времени, чтобы прийти в себя. Я похудел, не мог есть и спать, потерял форму. Я снова начал наслаждаться игрой только тогда, когда Сэр Мэтт перевел меня в полузащиту.
Ирония судьбы, но следующие несколько лет были лучшими в моей карьере – выигрыш еврокубка помог мне отойти от шока.
Я думаю о катастрофе каждый день. Меня это беспокоит. Мне приходится часто летать, но всякий раз воспоминания о том дне снова всплывают.
Я по-прежнему болею за «МЮ». Сэр Алекс проделал потрясающую работу. Но я не думаю, что можно затмить Мэтта Басби. Та команда была легендарной – три ее игрока (Джордж Бест, Денис Лоу, Бобби Чарльтон) выигрывали Золотой мяч. Подобное не повторялось.
До катастрофы клуб принадлежал Манчестеру, после нее он стал принадлежать миру – в любой стране люди знают имена наших игроков».
 
А иные задумываются о том, что было бы с «Юнайтед», не будь этой катастрофы. Слава ценою в трагедию. Одни полагают, что «Юнайтед» был бы еще более успешным, другие думают о том, что беда невероятно сплотила всех и заставила биться не только за себя, но и за товарищей. К тому же, как бы ни было это неправильно, после катастрофы интерес к «МЮ» возрос. Людям захотелось узнать о клубе как можно больше, и у манкунианцев появились болельщики во всем мире. Все сочувствовали «Юнайтед», и в этом сочувствии рождался интерес к жизни команды, а затем и любовь.
Сэр Мэтт Басби, как и обещал, выиграл через 5 лет Кубок Англии, а через 10 лет после катастрофы в Манчестер приехал Кубок чемпионов – первая английская победа в еврокубке (напомним, что первым британским клубом, выигравшим КЕЧ, был «Селтик», добившийся успеха годом ранее). Победные времена вернулись на «Олд Трэффорд», клуб зажил своей жизнью, наши современники изучают влияние Сэра Мэтта на клуб и сходятся во мнении, что без «Малышей Басби» не было бы «Детей Фергюсона», а без самого Басби не было бы «Манчестер Юнайтед». И обязательно добавляют: та катастрофа кардинально изменила жизнь клуба, отобрав у него многое, но в чем-то сделав его сильнее.
С того дня прошло 50 лет. «МЮ» изменился. Были в его истории и падения, и взлеты, и недоразумения, и скандалы, и легенды, оставившие свой след. «МЮ» стал совершенно другим, но одно остается неизменным – каждый, кто имеет к клубу хоть какое-то отношение, заходит на специальный сайт и впитывает каждую строчку, понимая, что сегодняшними успехами мы обязаны тем бравым парням, в том числе и тем, которые не дожили до первого евроуспеха «МЮ», но без которых его бы наверняка не было. И какие бы игроки ни надевали майку «Юнайтед», какие бы личности ни возглавляли клуб, один день стоит особняком – стираются все границы, забывается все...
 
 

Ольга ДЕНИСЮК